Круглый стол

«Проблемные вопросы судебной практики

рассмотрения дел об уголовных правонарушениях

в сфере экономической деятельности»

29 мая 2025 года, г. Астана

Большое спасибо, Назгуль Маульхановна, Игорь Олегович, за то, что пригласили, дали возможность высказаться. Постараюсь держаться темы заданного вопроса.

Я не буду повторять, конечно, то, что Гульнара Кадыржановна сказала, она правильно обозначила по темам. Единственное, что бы я хотел сделать — это обратить ваше внимание на некоторые моменты.

Я приветствую то, что у нас теперь будут действовать касссационные суды, то есть внимание Верховного Суда больше ориентировано на нормативные постановления Верховного Суда.

Нормативные постановления Верховного Суда обобщают судебную практику. А почему это важно? Потому что, вы знаете, у нас есть большая проблема правоприменительного произвола, в том числе в судебных процессах. Я указал в своей Стратегии защиты прав предпринимателей, которая принята к рассмотрению Главой государства, что эта тема №1.

А единообразие судебной практики — это то, что защитит нас от правоприменительного произвола в судах, и именно на это направлены нормативные постановления Верховного Суда. И особенно это важно в отношении заведомо неправосудных решений.

Я, конечно, понимаю, что такое слово не всем нравится, где должен быть приговор, так как это уже состав преступления. Но есть же не только юридический смысл, до него есть же и более простые критерии заведомо неправосудных решений.

Это противоречие логическим и правовым принципам, а также обстоятельствам дела. Но помимо этого — противоречие обобщённой судебной практике. Поэтому нормативные постановления Верховного Суда играют очень важную роль. Потому что это хоть какой-то объективный критерий — если мы будем спорить о логике, о правовых принципах. Обобщение судебной практики нормативными постановлениями ВС — это очень важный признак, объективный для всех, в отношении заведомо неправомерного произвольного решения.

И в этом смысле нормативные постановления Верховного Суда, на которых теперь будет сосредоточено его внимание вместо кассации, — это, по сути дела, правотворчество Верховного Суда в тех сферах, которые не урегулированы законодательством. Как если бы он сам был законодателем. Это очень важный момент.

Примером тому является нормативное постановление Верховного Суда о признаках организованной преступной группы от 21 июня 2001 года №2. Я его приветствую, хоть я и сделал представление в Конституционный Суд по поводу частичного несоответствия его Конституции. Так как, честно говоря, это единственное, что у нас есть на сегодня по данной теме.

В Уголовном Кодексе понятия «организованной» и «преступной» групп настолько размыты и фундаментально неопределённы, что нет даже их точных названий. «Организованной группой» считается любая группа лиц с целью уголовного правонарушения. По сути, не дано определения и «преступной группе», идет просто перечисление её видов и при этом исключён в названии понятия признак вооружённости, хотя по законодательству общий признак всех видов преступной группы — это все вооружённые преступные группы, включая ОПГ. И преступная группа, и организованная группа — это не тождественные понятия по нашему законодательству. А у нас это как в одном тождественном понятии запускают во всех судебных решениях.

То есть, у нас очень много размытости, нет фундаментальной определённости законодательства по данному вопросу, но Верховный Суд взял на себя эту ответственность, поскольку это было актуально и важно — он эти признаки ОПГ хоть как-то обозначил. Поэтому я просто хотел бы не в целом его отменять, а именно усовершенствовать в той части, что обязательно нужно указать: любая иерархия — она обязательно неформальная, потому что общий признак преступного мира — неформальность. Тогда не будет никаких споров — использовать корпоративную структуру или не использовать как признак. Главное, что неформальная иерархия — это общий признак преступного мира.

Далее действительно важно, что есть же преступные группы по сговору и без сговора, и как их отличить от ОПГ? Надо чётко дать этому различие. И поможет в этом что? Экономические преступления — их объектом по Уголовному кодексу не является общественная безопасность, а у организованной преступной группы всегда объектом является общественная безопасность, поскольку здесь речь идёт о насильственном нелегальном контроле над различными видами бизнеса, включая и преступные, и теневые, и даже легальные. Потому что это, по сути дела, мафиозный вид вооружённой преступной группы.

И это главный момент, потому что, когда мы докажем преступную цель бизнеса, сам бизнес, в том числе преступный — это просто объект и инструмент ОПГ. Но не само ОПГ — их заменят: руководство,           сотрудников — да, а ОПГ по-прежнему будет контролировать извлечение незаконного дохода и его последующую легализацию. В этом отношении, если будет интересно, предоставлю своё соответствующее представление в Конституционный Суд и буду благодарен, если вы его рассмотрите.

Говоря про нарушение правовых принципов в судебных решениях, могу привести пример, который дал бы понимание, на что нужно ориентироваться в будущем нормативным постановлениям Верховного Суда, обобщающим судебную практику.

Уже не секрет, что в правоохранительных и судебных органах прибыль как превышение среднерыночной стоимости, если она заработана за счет государства, сегодня часто считается преступлением, а это не так. Прибыль от государства может считаться преступлением, но только не для предпринимателя как контрагента госоргана на тендере, где заранее цена объявлена. Прежде всего, за это нужно обвинять государственных служащих, и только если они связаны с предпринимателем — только тогда предпринимателя. А сама по себе — она же не является преступлением. А у нас — это как бы само собой разумеющееся, если судить по случаю с Ляззат Куккозовой.

Случай с Имановым и Оракбаем тоже показателен — дело было завершено, Верховный Суд своё решение выдал. Их осудили на 6 лет за превышение среднерыночной стоимости. Теперь они «сидят» и не собираются писать о помиловании, потому что они считают себя невиновными. И я объясню почему. Там нарушены были правовые принципы. Во-первых, не установлено ущерба ни государству, ни фермерам. Если нет ущерба — то как там может быть мошенничество за подделку приходных кассовых ордеров? А они и не подделывали их, а просто-напросто оформили их как положено, чтобы получить субсидии, - права цессии, которые им отдали фермеры за то, чтобы эти предприниматели поставили им солнечные панели. То есть, они даже не сторона субсидий. А это тоже правовые принципы: если они не сторона субсидий, а только взяли право требования по договору субсидии, то их нельзя судить. Но Верховный Суд написал: «была подделка приходных кассовых ордеров». Так они по-другому и не могли получить эти субсидии, потому что фермеры понесли затраты не путём расходов или иных средств, а путём принятия на себя обязательств передать им права требования по своим субсидиям.

Ещё пример — дело Хамраева и Исмаилова — это перевод гражданских споров в уголовное дело. То есть акционер, по сути, не сторона сделки, а его привлекают к уголовной ответственности, садят. Сейчас чем закончилось всё это дело — известно. Но суть простая: если инвестор понёс свой риск, он не может переложить на предприятие, которое является брокером, эту проблему, а уж тем более на акционера этого предприятия. Но нет же — перенесли. При этом, ещё они (обвиняемые) взяли на себя лично эти неправомерные иски добровольно и погасили их большую часть. А их всё равно посадили. Хотя, по большому счёту, это был риск инвестора потерять свои вложения на неорганизованном рынке ценных бумаг.

В чем еще нарушены правовые принципы? Не допрошен даже директор ТОО, а посадили акционера. А где же принцип обособленности имущества юридического лица? Это же отдельный субъект правоспособности, отдельный от физического лица субъект права — юридическое лицо. Вот эти принципы нельзя нарушать.

Еще один пример судебных решений, нарушающий правовые принципы в потакание госорганам.  Что делают органы госдоходов, налоговые органы? Они подают гражданско-правовые иски по публично-правовым налогам. То есть, налоги — это же публично-правовое дело. А они подают гражданские иски, и все суды однозначно принимают их сторону — без административной проверки действительности сделки, на одном только сопоставлении электронных счетов-фактур, сделки признаются недействительными. Я считаю, здесь проблема есть.

Ещё более кричащее, нарушающее данный правовой принцип действие, — это признание юридических лиц и их регистрации недействительными. Коллеги, ну как же регистрация юридического лица может быть недействительной? Без ликвидации предприятия как мы можем взять и признать его недействительным? А как же кредиторы? Как же все остальные контрагенты и их права в отношении непризнанного предприятия? То есть, такие решения являются прямым нарушением Гражданского кодекса.

Таким образом, нормативные постановления Верховного Суда, как обобщающие судебную практику НПА, должны обязательно обращать внимание на нарушения правовых принципов и именно им уделять особое место в своём содержании.